• Гость, привет и добро пожаловать!
    Если нашел неисправность / ошибку / неверное отображение чего-либо и прочее, используй кнопку «Изменить» внизу сообщения.

История Запретная страсть графини Оболонской

Sestra

Симмер
Сообщения
92
Реакции
12
nnxfY5IzEMw.jpg


Название: Запретная страсть
Жанр: Исторический роман
Автор: Назаренко О. (Sestra)
Возрастные ограничения: - 13+

Страсть...Как часто мы теряем голову от этого испепеляющего чувства...И что делать, когда на карту поставлено все: положение в свете, богатство, собственная совесть. Откажется ли графиня от привелегий и титулов ради любви к другу детства или рассудок возьмет верх над порывами сердца? Ответы можно найти лишь на страницах сериала, пройдя по историческим дебрям того времени. Желаю удачного путешествия в прекрасный 18 век!


[yt=ЗС клип]QpfdF1TF14k[/yt]​

СОДЕРЖАНИЕ:
Глава1. Юношеские забавы.
Глава2. День рождения.
Глава3. Свадьба.
Глава4. Новая жизнь.
Глава5. Необычный прием.
Глава6. Вторник.
Глава7. Жизнь после скандала.
Глава8. Все смешалось в доме Оболонских.
Глава9. Друг.
Глава10. Воспоминания.
Глава11. На Вознесенской.
Глава12. Метания души.
Глава13. Вечер в кругу друзей.
Глава 14.Картель.
Глава15. Дуэль.
 
Последнее редактирование:
Глава1. Юношеские забавы.

Галина Григорьевна Арсентьева сегодня проснулась позже обычного. Она долго нежилась в постели, пытаясь не обращать внимания на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щель в шторах. Но они так и норовили попасть прямо в глаза, щекотали лицо. В конце концов, ей надоело притворяться, что они нисколько не мешают ей спать.

7daf65ba2bad.jpg

«Странно. Такой солнечный день. Не иначе, как «бабье лето» вошло в свои права», - подумала Галина Григорьевна, сладко потянулась и, обув туфли, пошла вниз.
Время завтрака давно прошло, но чувство голода вело ее по направлению к кухне. Она знала, что Агафья не откажет в последней просьбе голодающему. Галина Григорьевна любила проводить время на кухне. Агафья была очень доброй и чуткой женщиной. Она фактически заменила бедняжке мать. Та умерла при родах. Когда Арсентьевой исполнилось 7 лет, отец снова женился. Вскоре у них родилась дочь. Но мачеха не взлюбила Арсентьеву, постоянно к ней придиралась. Вот и сейчас Галина Григорьевна замерла, услышав ее гневный голос:
- Разве приличные девушки разгуливают по дому в неглиже, да еще после полудня?! Куда вы направляетесь? Я к вам обращаюсь, mademoiselle!

3a9ffe9aad0d.jpg

- Я... на кухню,- растерянно пробормотала Арсентьева.
Зло сверкнув глазами, Светлана Петровна безапелляционным тоном заявила:
- Вы немедленно вернетесь в свою комнату. Приведете себя в порядок. И раз вы не соизволили спуститься к завтраку, то теперь вам придется ждать обеда.

5bac81b84b07.jpg

Галина Григорьевна стала спешно подниматься по лестнице, чтоб мачеха не увидела так и норовивших навернуться на глаза слез.


8185c8f8ef54.jpg

Но она остановила бедняжку фразой:
- И оденьтесь поприличнее: в платье, что недавно подарил вам отец. К обеду ожидается гость. ОЧЕНЬ важный гость.
Любопытство пересилило горечь обиды, и Галина Григорьевна развернулась на полпути.
- И кто приглашен?- с интересом спросила она.
С видом великого одолжения, мачеха осчастливила ответом:
- monsiuer Борис Михайлович Оболонский.
Со всех ног Арсентьева понеслась в свою комнату и, свернувшись калачиком, рыдала навзрыд: «Этот ужасный человек. Зачем он к нам?»


Она понимала, что все давно решено: он будет ее мужем. Свадьба назначена на конец ноября, почти сразу после ее шестнадцатилетия. Но она так и не смирилась. Раньше казалось, что это будет так нескоро. И вот уже 10-е ноября. Конечно, он – богат, знатен, на хорошем счету при дворе. Но он - втрое ее старше.
«Отвратительный и мерзкий человек!»- и снова слезы ручьем полились из глаз.


Она спустилась к обеду жутко бледная, хотя никогда не отличалась румянцем. С красными и отекшими от слез глазами.


Мачеха с пренебрежением посмотрела на нее:
- Вы похожи на приведение, моя дорогая. Вам не здоровиться?- спросила она с фальшивой заботой в голосе.
Галина Григорьевна молча проследовала на свое место за столом, стараясь не встретиться глазами с Оболонским. Она гипнотизировала тарелку. Кусок не лез в горло. Весь обед был сплошной пыткой.


Она едва дождалась его окончания. И сославшись на необходимость свежего воздуха, отправилась в сад.
«Зачем он приехал в эту глушь. Не иначе скоро вернемся в Петербург. Наверняка устроит пышную свадьбу. Хотя он что-то говорил об отъезде за границу…». Она шла к дому кузнеца. Ей необходимы положительные эмоции!
Вдруг Галина Григорьевна почувствовала, что кто-то подхватил ее в охапку.


И они закружились вихрем. Придя в себя, она поняла, кто позволил себе такую дерзость.
- Сашка, ты совсем обнаглел. Отпусти меня. Сейчас же! – напустив на себя важность, потребовала она.
Сын кузнеца громко расхохотался:
- Ты вся такая важная…Сразу ясно, что через неделю будешь совершеннолетней!
Она деланно начала лупить его кулаками:
- Ах, ты бесстыдник!
Он попятился и стал от нее убегать, показывая язык и всячески дразня:
- Не догонишь, не догонишь!


Галине Григорьевне было так хорошо здесь с ним в деревне. Ей не хотелось думать о завтрашнем дне. Зачем? Ведь ей хорошо сейчас. А завтра…Это не важно.
Они дурачились, бросали друг в друга листьями и задорно хохотали. Если бы это видел отец, то, наверное, убил бы на месте обоих. Но его рядом не было!


Сашкин отец – Иван много лет назад спас жизнь ее отцу и с тех пор получил вольную. Мать Сашки тоже не была крепостной. Стало быть, дети их были свободными. У них была большая семья: помимо старшей сестры у Сашки было еще две младшие и двухлетний брат. Жили они бедно и почти впроголодь, поэтому Арсеньева часто захватывала с собой провиант на кухне для его семьи.
Через неделю все это закончится. Начнется новая и доселе неизведанная жизнь. Это ее пугало. Неизвестность. А потому Галина Григорьевна для себя решила, что не станет больше думать о будущем, а будет наслаждаться настоящим. Каждым мгновением, оставшимся до ее дня рождения.
 
Последнее редактирование модератором:
Глава2. День рождения.

Еще с вечера вся прислуга сбилась с ног. Всюду сновали горничные с тряпками, щетками, метлами. В бальную залу вход, вообще, был строго запрещен, так как почти весь день был потрачен на натирание паркета.


Теперь в него можно было смотреться, как в зеркало.
С утра началась полная неразбериха. Всюду гремели столовыми приборами, грохотали, передвигая мебель, носились с кадками, закусками, маринадами и соленьями. Ближе к трем часам все стихло. Столы были накрыты и ломились от всевозможных яств. Здесь были и соленые грибочки, и запеченная стерлядь, и квашенная капусточка, и блины с икрой. В центре же каждого стола возвышался надзирателем жареный на вертеле поросенок.


Началась кутерьма другого рода. Горничные носились теперь с лентами, кружевами, пудрами. Изредка раздавались гневные крики мачехи по поводу неумения орудовать грeбнями и шпильками. Особое внимание было уделено наряду падчерицы. Для платья кружева были заказаны из Парижа. Не хотелось ударить лицом в грязь перед столичным женихом. Каждая шпилька в прическе, каждый завиток находились под строгим контролем мачехи, которая стояла над горничными требовательным надзирателем и периодически раздражалась бранью. Ей не нравилась медлительность, неаккуратность, непонятливость горничных. Как они не старались угодить не могли.


В конце концов, после нескольких часов пыток Галина Григорьевна была готова. Мачеха осмотрела ее с головы до ног и вынесла вердикт:
-Вполне сносно.
Наконец-то, все удалились, и наступила тишина. Можно было побыть в одиночестве и покое до приезда первых гостей. Столько народу их дом еще не вмещал. Казалось, гостей позвали со всех волостей. Галина Григорьевна сидела перед зеркалом в полном смятении. Все смешалось. Чувства притупились и все теперь, казалось, нереальным, походило на сон. Словно пытаясь очнуться, она несколько раз тряхнула головой. Но отражение в зеркале не изменилось. Осознание реальности происходящего все настойчивее давало о себе знать. Схватившись за голову, она закрыла лицо руками.


- Только не плакать, - твердила она, как заклинание,- иначе часы, проведенные в этом кресле, будут потрачены впустую.
-Надо взять себя в руки, - шептала она.
В этот момент в дверь постучали:
-Пора. Приехали Трубецкие.
Еще раз взглянув в зеркало, Арсентьева покинула комнату.
Граф замер на полуслове, увидев спускающуюся по лестнице Галину Григорьевну.


Она была прекрасна. Черные волосы на исключительно белой коже, от волнения на щеках чуть проступал румянец, и губы казались более алыми, чем обычно. Платье облегало фигуру и оголяло линию декольте, обрамленную нежными кружевами.


-Вы сегодня рано, monsieur, - сказала она, приблизившись на положенное расстояние.
-Но ведь вы приглашали к восьми.
-Я имела в виду, что вы крайне пунктуальны. Остальные задерживаются.
Граф был смущен, как ловко она вышла из затруднительного положения. Он с интересом смотрел на Галину Григорьевну. Послышался звонок. Начали пребывать гости. В течение получаса дом заполнился людьми. Всюду слышались голоса, смех. Наконец, Борис Михайлович приехал.
- Боже, как же мы вас ждали, - лепетала возле него Светлана Петровна.
Подойдя к Арсентьевой, он вручил ей огромную коробку с красным бантом:
-С днем рождения, Галина Григорьевна! Надеюсь, вам понравиться подарок.
Она потянулась к ленте, чтоб открыть коробку.


Но Оболонский ее остановил:
-Не стоит сейчас. Я не должен его видеть.
-Почему? – искренне удивилась Галина Григорьевна, - вы ведь сами его выбирали…
-Его заказала ваша мачеха
-Мачеха…
-Это ваше свадебное платье, дорогая, - уточнила Светлана Петровна.
Все поплыло перед глазами, и она лишь почувствовала руки, что подхватили ее и вели куда-то. Они оказались на террасе. Свежий воздух вернул ей сознание. Только сейчас она поняла, что руки эти принадлежали Борису Михайловичу.
-Мне показалось вам нехорошо.
Галина Григорьевна отвернулась и оперлась руками на перила.


Оболонский вздохнул:
-Я знаю вы не любите меня и не питаю иллюзий на этот счет, но я сделаю все возможное для вашего счастья. В Петербурге вас ждет другая жизнь. Жизнь, которую вы заслуживаете…Я не прошу любви. Лишь уважения и доброго к себе отношения.
-Вы планируете столь же грандиозную свадьбу, коль и мой день рождения?- спросила она резко.
-Нет. Церемония будет весьма скромной: пара родственников и несколько друзей. Я подумал это то, чего бы вам хотелось. После церемонии мы уедем за границу: Вена, Париж, Рим… Думаю вам будет интересно, вы ведь нигде прежде не были?
-Да, - она закусила губу, - Вы угадали мои предпочтения.
-Светлана Петровна настояла лишь на платье, заказанном у модистки в Париже.
Кровь прилила к лицу. Галина Григорьевна судорожно пыталась представить в уме ту сумму, что стоило платье.
-О Боже...- только и смогла она вымолвить.
Борис Михайлович обнял ее за плечи.
-Не волнуйтесь вы так. Это ведь подарок ко дню рождения. Для вас мне ничего не жалко. Галя, милая, если бы вы знали…Я…
Он развернул Арсентьеву лицом к себе, прижал к груди и нежно поцеловал в макушку:


-Ангел мой, я сделаю все для вашего счастия.
Странные чувства охватили Галину Григорьевну. Ненависть растворилась куда-то. Ей вдруг стало спокойнее. Оболонский оказался милым, добрым и заботливым. Ненавидеть его было не за что. Пока.
Они вернулись в дом. Гостей уже успели рассадить по местам за шикарным столом. Место именинницы находилось во главе стола рядом с отцом. Граф сидел подле Арсентьевой напротив Светланы Петровны. Все продолжительное застолье он был в центре внимания приглашенных гостей.
Еще бы. Человек лично знакомый с «августейшими» особами не мог не вызывать интерес. Вопросы сыпались градом с разных сторон. Оболонский терпеливо рассказывал про петербургскую жизнь, придворные нравы, изредка бросая страстные взгляды на Галину Григорьевну. Она же поймала себя на мысли, что граф - интересный собеседник.

 
Sestra, приветствую на сайте и с открытием темы! Очень интересной тематики сериал) А ещё радует, что написано со скринами из второй линейки симс...ностальгия ~~)
 
С открытием сериала и приветствую вас на нашем форуме!
Мне искренне жаль главную героину за такую предначертанную ее мачухой судьбу...

Sestra;10096 написал(а):
-Ангел мой, я сделаю все для вашего счастия.
Как мило, думаю он реально желает ей всего хорошего, хотя может тут "спрятана" интрига...

жду развитие событий!)
 
Очень интересное начало)))!

Меня в свое время очень вдохновили книги Александра Дюма и супругов Анны и Сержа Голлон.
Я просто зачитывалась их описаниями французского королевского двора...*^_^*

Я желаю вам вдохновения, здорово что вы решили открыть историю на нашем сайте! *-
 
Спасибо за теплый прием! Людненько тут у вас...
Кстати, если кто убьет создателей радикала, буду признательна безмерно. Опять куча картинок не отображается...Хоть заново перезаливай. Эх...=(

Глава3. Свадьба.

Петербург поразил и влюбил в себя Арсентьеву с первого взгляда. Своим видом он дарил умиротворение и гармонию. Конечно, погода желала лучшего: мерзкая слякоть, жуткая влажность и пронизывающий до костей ветер. От чего незамедлительно молодая барышня подхватила простуду, не привыкнув к суровому климату. Несколько дней Галина Григорьевна провела в постели, употребляя несметное количество настоев, что прописал ей лекарь под чутким руководством будущего мужа.


Сначала Светлана Петровна пыталась всячески возражать против пребывания Оболонского в девичьей спальне, а потом сдалась под тяжестью аргумента: «Через неделю Галина Григорьевна будет замужней дамой, если простуда не сведет ее в могилу! Вы предпочитаете свадьбу или похороны?!» Тем не менее, «маленькое» недоразумение со здоровьем не смогло затмить красоту зданий, возвышающихся по берегам Невы. Роскошь отделки которых граничила с безумием. Обилие золота слепило глаза. Дорогие ткани, в избытке парча и даже привезенный из Китая шелк использовался в интерьерах. Арсентьева лишь восторженно хлопала пушистыми ресницами и беззвучно раскрывала рот от удивления, взирая на все это великолепие.
Свадебная церемония была скромной. Приглашено было не более полусотни человек.
С утра в дом тетки Марины Федосеевны доставили дорогую серебряную шкатулку с фатой, венчальными свечами, обручальными кольцами, духами и прочими мелочами. Там же находилось фамильное колье Оболонских, принадлежавшее еще прабабке Бориса Михайловича. По поверью оно приносило удачу своей обладательнице. После получения шкатулки Галину Григорьевну начали одевать к венцу. Тетка тщательно руководила процессом.


Мачеха страстно желала принять участие, но Марина Федосеевна была непреклонна: традиции есть традиции*.


Помимо горничных в приготовлениях невесты принимал участие младший сын тетушки. Именно он должен был нести шлейф платья во время венчания. Прическу Арсентьевой решено было сделать весьма скромную, потому что иначе она не сочеталась бы с новомодным свадебным платьем. Никогда в своей жизни Галина Григорьевна не видела столь диковинного кроя. Платье было из дорогого атласа, который под разными углами смотрелся то кремовым, то приобретал оттенок слоновой кости. Лиф, линия декольте и плечи были отделаны мехом норки коричневого цвета. Длинные рукава ближе к плечам приобретали форму аккуратных фонариков. Как бы то ни было, платье соответствовало церковным канонам: руки и плечи были закрыты.
Галина Григорьевна не представляла, как сможет дойти до алтаря в столь странном платье. Оно было прекрасно, но столь необычно и роскошно, что привлекло бы слишком много взглядов. Арсентьевой же никогда не нравилось быть центром всеобщего внимания. Внешний вид особо ее не заботил, да и мода никогда не занимала. А теперь бедняжке предстояло демонстрировать шедевр швейного искусства. И в такой день. Когда ноги подкашиваются от волнения, а руки трясутся от страха!
«Да уж, мачеха напоследок решила сделать очередную пакость,- подумала с горечью Галина Григорьевна, рассматривая себя в огромное зеркало, - Но я выдержу это тяжкое испытание и проследую к алтарю с высоко поднятой головой!»


Больше ее заботило другое испытание более страшное. Брачная ночь. Она понятия не имела, что сегодня произойдет и это пугало Арсентьеву.
Венчание было назначено на 5 часов. Жених явился минута в минуту. О чем незамедлительно сообщили невесте. И она с тетушкой, племянником и племянницами отправилась в церковь. Возле входа ее встретил жених с шАферами**.


Они вошли внутрь. Было немного душно. По церкви разносился настойчивый запах ладана. Галина Григорьевна никогда не любила этот аромат. Он снова вызвал у Арсентьевой приступ дурноты. Священник сразу отвел их на венчальное место. Родственники и знакомые давно ждали появления невесты, а по сему по толпе приглашенных гостей прокатился радостный вздох облегчения при ее прибытии.
Начался обряд. Батюшка спросил о добровольном согласии венчаемых. Борис Михайлович довольно бойко сообщил о своем желании, невеста же, держа дрожащими руками свечу, еле внятно пролепетала: «Да».


Получив утвердительные ответы, он долго и монотонно читал отрывки из Евангелие от Иоанна и Деяний Апостолов. Хор вторил ему. Галина Григорьевна впала в состояние странного транса, практически сна. Она ничего не чувствовала, лишь жуткую опустошенность, невыносимую усталость и желание, чтобы священник поскорее закончил свой однообразный монолог. Затем батюшка благословил общую чашу, и молодые троекратно вкушали из нее. После священник возложил венцы на головы новобрачных и трижды обвел их вокруг аналоя. Теперь они могли обменяться кольцами.


Надевая кольцо, Галина Григорьевна чуть не выронила его. От падения на пол его спасла подставленная вовремя ладонь графа. В толпе послышался шепот: «Не к добру это!» Длительная церемония подошла к концу, завершившись поцелуем.


Наконец, можно было вздохнуть с облегчением, оказавшись вне стен собора.
Новоиспеченные муж и жена поспешили к свадебному кортежу. Путь от церкви до кареты новобрачных был устлан полевыми цветами. Они были не первой свежести, слегка подвявшие и пожелтевшие. Галина Григорьевна, посмотрев на этот ковер, пожалела, что свадьба их проходит осенью, а не летом, когда, определенно, цветы были роскошны и зелены. Тем не менее, нежный аромат, исходивший от произвольной дорожки, здорово приподнял настроение заплаканной невесте.


Молодые проехали по центральным улицам города и вернулись в дом Бориса Михайловича, где предполагался бал в честь свадьбы и праздничное застолье.
Возвратившихся новобрачных встречали родители невесты. Отец держал образ, а мачеха – каравай хлеба и серебряную солонку. Светлана Петровна светилась от счастья. Ее муж был, как всегда, не возмутим, и на лице не отражалось никаких эмоций. Так что отношение отца Галины Григорьевны к только что свершившемуся браку было не ясно. Но, наверное, он был рад, что дочь стала женой состоятельного и влиятельного человека. Молодые кланялись, принимали благословение и трижды целовали родителей.


По окончанию церемонии гости одаривали новобрачных, а те угощали их «игристым» вином.


После принятия подарков процессия проследовала к накрытым столам. Сначала на горячее подали куриную лапшу и раковый суп, затем – несколько видов рыбы. В конце ужина принесли яблочные пироги.

http://merenaya.narod2.ru/Polonez_Aginskogo_-_i_orkestr_mp3ostrov.com.mp3

Праздничный ужин плавно перетек в бал, который открылся полонезом. Естественно, начали его молодые. Граф уверенно вел свою юную партнершу в танце. Бывшая Арсентьева поразилась, с какой легкостью и виртуозностью Борис Михайлович выделывал сложные «па» при его комплекции. Вскоре к ним присоединились гости, и несколько дам закружилось по зале в вихрях величественного танца.


«Вот она столичная школа!» - восхищалась графиня умением партнера с точностью исполнять фигуры полонеза, снова чуть не запутавшись в правильном положении ног и мысленно посылая проклятия своему учителю танцев. Но муж ловко убрал ногу, не дав Оболонской споткнуться. Потом был гавот, контрданс. Танцевали мазурку. Но завершилось все котильоном.
Постепенно гости разъехались, оставив молодых наедине.
Галина Григорьевна сидела в гостиной на дорогой софе не в силах пошевелиться. В глазах ее был панический ужас.


Увидев состояние молодой жены, граф мягко проговорил вкрадчивым голосом:
- Вам не о чем беспокоиться, дорогая. Наша брачная ночь вряд ли состоится сегодня. Был жутко суетный день, и я безумно устал. Думаю, что и вы тоже… В любом случае супружеские обязанности вряд ли можно сравнить с пыткой. Неужели вы думаете, что я могу причинить вам вред, ангел мой?
Оболонская молчала, но слова мужа, что эта самая «пытка» откладывается, внушили спокойствие.
- Идемте спать,- сказал Борис Михайлович как можно нежнее и теплее, стараясь в эту короткую фразу вместить всю свою любовь к молодой жене, и протянул руку Галине Григорьевне.


Она нерешительно встала. И они, взявшись за руки, поднялись наверх в супружеские покои.


_______________________________________________________________________________________________
* По традиции собирает к венчанию невесту ближайшая тетка. В этой церемонии обязательно должен принимать участие ее младший сын. В последствии на него будет возложена миссия, нести шлейф платья во время церемонии.
**По церковным канонам свидетелями на свадьбе должны выступать два совершеннолетних, православных МУЖЧИНЫ. Они обязаны хорошо знать как жениха, так и невесту, чтобы с уверенностью заявить, что не может быть препятствий для заключения союза.
 
Глава4.Новая жизнь.

Сразу после свадьбы Оболонские отбыли за границу и пробыли там несколько месяцев. По возвращении Галина Григорьевна пожелала спать с мужем в раздельных комнатах, сославшись на его храп. Борис Михайлович не возражал. Они поселились в противоположных концах дома. Встречались супруги лишь в столовой.
- Мы приглашены к Разумовским, - сказал граф, стараясь совладать с омлетом.
- И…? – вопросительно посмотрела на него жена.


- Я взял на себя смелость заказать вам новое платье. Надеюсь, вы понимаете, что ваши прежние наряды слишком скромны, как для Петербурга, так и для статуса замужней дамы. Коей вы теперь являетесь. К тому же, думаю, несколько украшений также не будут лишними.
Галина Григорьевна была в ярости:
-И долго вы собираетесь наряжать меня словно куклу?! Вам мало моего жуткого подвенечного платья?
Борис Михайлович горько усмехнулся:
- Жуткого. Да половина Петербурга сбилась с ног в поисках модистки, способной сшить нечто подобное! А вторая мечтает о таком атласе для подвенечных платьев дочерей!
Оболонская смутилась. Ей было неловко перед мужем. Как она могла ему объяснить, что самое роскошное платье Петербурга она бы променяла на скромный наряд из бабушкиного сундука?!
- И что же вы заказали? Я имею в виду платье. Опять столь же дорогое и шокирующее?
В голосе жены не было ни злости, ни гнева. Она искренне интересовалась своим нарядом. Графа удивила перемена в настроении жены.


-Ну, думаю, что одно дело заказать такое платье к свадьбе. Ведь данное событие бывает раз в жизни. И уж совсем другое дело прием у Разумовских. Я – человек не бедный, но вряд ли такие затраты мне под силу. После пары приемов мы пойдем просить милостыню на паперти.
Галина Григорьевна покраснела до кончиков ушей, представив, какую сумму смогла вытребовать мачеха на свадебное платье.
- Вы так и не признаетесь о его стоимости? – кротко спросила она.


- Нет. Ужасно другое: оно вам не понравилось.
- О нет, - горячо убеждала Галина Григорьевна мужа, - оно прекрасно. Слишком прекрасно, а я не люблю внимания к своей персоне…
Борим Михайлович, искренне, рассмеялся.
- Вам придется привыкать. Графине Оболонской вряд ли удастся избежать внимания света.
- Так какое оно? – не унималась Галина Григорьевна.

Появление графини Оболонской шокировало настолько, что в зале воцарилась гробовая тишина. Даже Разумовская не сразу нашла слова для приветствия. Все рассматривали очередной шедевр швейного искусства.
Сегодня она была в платье более свойственном сложившейся моде в Петербурге. Крой не был экстравагантен. Можно сказать обычное платье на панье, если бы не ткань и кружево. Оно было сшито из парчи светло- зеленого цвета, которая искрилась и переливалась в свете от горящих свечей. Белое кружево, использованное в отделке, было замысловатого плетения. Лишь императрица однажды была в платье, отделанном похожими кружевами.


- Похоже граф Оболонский потерял рассудок от прелестей жены и решил пустить себя по миру,- шепнул Воронцов спутнику.
Стоявшие рядом дамы, приглушенно хихикнули.


Разумовская поприветствовала вновь прибывших гостей, и все присутствующие вернулись к прежним разговорам и делам. Только изредка дамы бросали заинтересованные взгляды на Оболонскую. В конце концов, Лопухина не выдержала и подошла к графине.
- Галина Григорьевна, если вы не скажете, где раздобыли кружева, я просто умру. Честное слово. Пожалейте моих детей.
Это было сказано так искренне и незамысловато, что Галина Григорьевна растерялась.
- Я не знаю…- проговорила она.
Прежде, чем Лопухина что-то успела ответить, их окружили другие дамы. Они на перебой стали задавать вопросы о платье и портнихе, его сшившей.


Так сама того, не желая, Оболонская оказалась центром всеобщего внимания.
Каждое ее появление сопровождалось фурором. Одни ненавидели и завидовали, другие восхищались. Но никто не оставался равнодушным к ее персоне. Быть незаметной не получилось. Оставалось лишь соответствовать ожиданиям. Пришлось интересоваться модой, тканями, кружевами, перьями, нитками, драгоценностями и прическами. Ей не хотелось вновь попасть в столь неловкое положение, как на приеме у Разумовских.
Жизнь потекла своим чередом. Одни приемы и премьеры сменяли другие. То, что восхищало вначале, теперь казалось бездушным, безликим и чужим. Все дома были на один манер в своей роскошности. Все окружающие мало отличались в своем притворстве и неискренности. Хотелось домашнего тепла и уюта, а от всей этой вычурности и лицемерия веяло лишь ледяным холодом. В огромных домах было еще более одиноко и тоскливо.
 
Глава5.Необычный прием.

Прошло 10 лет. Наступило 9 марта 1801 года.

«Очередной прием. Как это скучно. Все те же лица, глупые разговоры, пустые досужие сплетни»,- думала Галина Григорьевна.
Первое очарование светской жизнью и Петербургом давно кануло в небытие. Ее уже не занимали многочисленные однообразные приемы с одними и теми же действующими лицами. Придворные балы в Петербурге, как правило, были скучны. Но посещать их было необходимо. Это были официальные мероприятия. Чопорность и сдержанность являлись визитными карточками подобных приемов. Кроме императорской семьи на балы собирались тысячи важных гостей самых именитых фамилий России. Среди них были придворные чины, дипломаты, знатные иностранцы, чиновники высших четырех классов «Табеля о рангах». А так как Борис Михайлович относился к этим самым чиновникам высших рангов, то графине приходилось насиловать себя присутствием на душно-тесных мероприятиях.
Она прошла через залу, где мужчины играли в карты. В толпе шептались:
-Граф Волконский проигрался сегодня в пух и прах.


Оболонская миновала дам, которые еле слышно обсуждали:
-Нет, вы не правы. Платья англикер скоро войдут в моду. Если бы не запрет императора…*
Завидев Оболонскую, дама осеклась на полуслове и так испуганно покосилась в сторону Галины Григорьевны, что графине стало неловко, и она поспешила удалиться в бальную залу. **


В данной комнате от частого пребывания ей был знаком каждый подсвечник, каждая завитушка на стенах. Под самым потолком располагался балкон, где удобно разместился оркестр во главе с дирижером. Возле императора мельтешил церемониймейстер, пытаясь угодить его высочеству. Все это было скучно и так знакомо: пресмыкающиеся подданные, набравшие в рот воды, и властный Павел, забавлявшийся страхом придворных особ. Она тяжело вздохнула, подняла глаза, и в этот момент ее внимание привлек высокий, широкоплечий, статный офицер, стоявший у окна. Галина Григорьевна знала, что на придворные балы обязаны ездить гвардейские офицеры – по два человека от каждого полка. Офицеры приглашались как партнеры по танцам. Посему она решила, что «несчастный» приглашен в качестве развлечения знатным дамам.
«Интересно. Хоть одно новое лицо среди «серой массы» петербургского общества», - подумала Оболонская.


Подойти было неправильно. Согласно этикету он должен был пригласить графиню на танец. Поэтому Галина Григорьевна издали, украдкой наблюдала за заинтересовавшей ее личностью, моля в душе: «Только бы он оказался моим партнером по менуэту!». Вдруг офицер обернулся. Дыхание перехватило. Она сделала над собой усилие и глубоко вдохнула. «Нет. Показалось. Какая глупость. Право же»,- она улыбалась собственной буйной фантазии. В голове все смешалось. Ей нужно на воздух. «Нельзя дать повод говорить о себе», - внушала Галина Григорьевна своему рассудку. Оказавшись в саду, она почувствовала себя лучше. Было довольно холодно, а ее туфельки не предполагали долгого хождения по мокрому снегу. Так же, как и бальный наряд не предназначался для весенних прогулок. По телу побежали мурашки, и она поежилась от холода. В этот момент Оболонская услышала приближающиеся шаги. Сердце снова бешено заколотилось. Она увидела… Сашку. Он стоял прямо перед ней на расстоянии вытянутой руки. Сделав реверанс, Александр Иванович произнес:
-Добрый вечер, графиня. Мне кажется, погода не располагает к прогулкам.


Официальный тон, которым это было сказано, внес еще больше сумбура в мысли Галины Григорьевны. Ком подступил к горлу. Ей стало трудно дышать и невыносимо хотелось плакать. Потому она сухо проговорила:
- Кажется, мы не представлены друг другу…
- Александр Иванович ФарОнов, - перебил он ее, - мы были несколько знакомы в юности. Но, думаю, вы, вряд ли, помните.
Ей хотелось сказать, что она ничего не забыла, что ей так не хватало Сашки. Сердце бешено колотилось в ушах. Графине стоило огромных усилий просто стоять рядом, не то, что подыскивать нужные слова и поддерживать светскую беседу. Наконец, совладав с собой, она как можно более непринужденно пошутила:
- Ну, вы же знаете цену девичьей памяти.
Он в упор посмотрел на графиню. Галина Григорьевна отвела глаза.
- Вы недавно в Петербурге? – спросила она, лишь бы что-то сказать.
Александр Иванович молчал. Пауза затянулась. Они стояли друг напротив друга и старались не встретиться взглядом.


Фаронов тяжело вздохнул:
- Я не ожидал ничего иного. Вы здорово играете свою роль согласно положению. Я более не обеспокою вас.
Он развернулся, чтобы уйти. В этот момент Оболонская интуитивно схватила его за руку.


Александр Иванович вопросительно посмотрел на нее. Больше не было сил играть свою роль. Она забыла об условностях, об осторожности. На глаза навернулись слезы. Галина Григорьевна и сама не помнила, как оказалась в знакомых объятьях.
- Сашка, - шептала она, пряча лицо, уткнувшись ему в плечо.
Фаронов нежно гладил ее волосы. Стучащие от холода зубы вернули к реальности. Она резко отстранилась и пошла прочь: к дому. Он нагнал ее возле замерзшего фонтана и схватил за руку:
- Постой…
Увидев взгляд графини, он осекся на полуслове. Она глядела на орден на его груди.
- Святой Георгий, - проговорила Галина Григорьевна в задумчивости


Только сейчас до нее дошел смысл присутствия Сашки на этом приеме. Ему пожаловали дворянство.***
-Галина Григорьевна, где вы? - услышала она обеспокоенный голос мужа.
- Мы принимаем по вторникам и будем вам рады, - сказала она на прощанье.

Борис Михайлович находился в скверном расположении духа.
- Вы хотите непременно слечь от воспаления легких? - спросил он раздраженно, протягивая меховую накидку.
-Мы уезжаем, - заявил он безапелляционно.
- Так скоро? Почему?- удивилась Оболонская,- Неужели из-за моей маленькой прогулки?
- Мне сказали вам дурно. Княжна видела, как…
Она перебила мужа:
- Похоже, других тем кроме моего здоровья сегодня не нашлось, - негодовала графиня, - Это единственная причина?
Граф пробурчал в ответ:
-Нет. Я проигрался и не хочу увенчивать сумму долга. К тому же Его Величество сегодня в прескверном расположении духа. Не хотелось бы мне попасть под горячую руку.
Галина Григорьевна видела, что муж взволнован и крайне обеспокоен.
-Борис Михайлович! Бога ради. Что случилось то? – всерьез всполошилась Оболонская.
-Ничего страшного, ангел мой, - сказал граф своим мягким и вкрадчивым голосом, он употреблял всегда этот тон, когда желал успокоить «Галеньку». А затем, зная натуру жены не угомониться, «не докопавшись» до истины, сдался и, понизив голос, прошептал:
- Его Величество только, что «любезно» сообщил министру Баварии, что он – «скотина»…


_______________________________________________________________________________________________
*Павел жуткий приверженец моды времен своей матери Екатерины II в 1797 году издал указ, запрещающий дамам появляться в нарядах так называемого стиля «англикер», мода на который господствовала в то время в Европе.
**За подобные разговоры можно было и в Сибирь отправиться, тем более, что Павел не особо церемонился с подданными и презирал дворянство, как класс.
***Орден Святого Георгия давался только за особые отличия в сражениях. Орден имел четыре степени. Низшая 4-я степень: малый крест в петлице или на колодке, который носился на груди. Награждён мог быть любой офицер, то есть, начиная с чина прапорщика (соответствовал XIV классу по Табели о рангах при Екатерине II). Согласно Табели о рангах I чин низшего XIV класса в военной службе прапорщик давал право на потомственное дворянство.
 
Sestra, надеюсь, Вы не обижаетесь, если нет комментариев или очень мало, поскольку наш форум только на стадии развития. Сериал действительно интересный, он напишет в очень интересном жанре, который не каждый осмелится взять. Многие скажут "прошлый век", даже не попытавшись прочитать и вынести из него много поучительного) Так что вдохновения Вам. Мне нравятся костюмы, обстановка и чувствуется дух того времени. *-
 
Назад
Сверху Снизу